Реликвии ААЦ

Реликвии Армянской Церкви

Армянская Церковь является хранительницей множества реликвий, из которых особо значимы следующие.

Копье, пронзившее ребро Иисуса Христа

2015 05 04 img 0096

Историки христианства считают бесспорным факт, что последние годы жизни Лонгина прошли в городе Кесарии (ныне Кайсери в Турции) – столице Каппадокии. «История» архимандрита Вардана Аревелци (XIII в.) уточняет, что бывший центурион долгое время жил в каппадокийской долине Герем, где передал Копье кому-то из новообращенных христиан. В конце III столетия Копье, если следовать Вардану, оказалось у св. Григора Просветителя – будущего крестителя Армении. Григор привез Копье в Армению и почитал его «превыше всех реликвий Господа нашего». Версия имеет право на существование с учетом того, что будущий патриарх действительно вырос в Кесарии Каппадокийской и воспитывался в доме местного епископа. Но это только версия. (Упоминание Варданом более легендарных версий, по которым Копье в Армению принесли Матфей Евангелист или Иосиф Аримафейский, мы не будем рассматривать уже потому, что ни тот, ни другой в Армении не бывали. Впрочем, Вардан и сам не слишком доверяет этим рассказам, однако считает их изложение обязанностью добросовестного историка.)

Обратимся ко второй версии, официально принятой Армянской церковью на основе священного предания. Копье хранилось у апостолов, и Петр, если исходить из анонимной «Истории апостола Фаддея и девы Сандухт», передал своему собрату апостолу Фаддею «коснувшееся Бога Копье» как духовное оружие, «чтобы оно было помощником в его проповеди». В 43 году он принес святыню в Армению.

Данная версия предпочтительна не потому, что по ней Копье появляется в Армении на два с половиной века раньше, а потому, что жизнь Просветителя после Кесарии известна в подробностях, и его биографы (Агатангелос и более поздние) не упустили бы случая благодаря обладанию Копьем поднять Просветителя на еще более высокую ступень святости.

В Армении Копье первоначально хранилось в христианских общинах, а после 301 года, когда христианство стало государственной религией, святыню передали в Эчмиадзин. Уже тогда ей отводилась важная обрядовая и символическая роль. По сведениям, сохраненным архиепископом Нерсесом Ламбронаци (ХII в.), состоявшийся в Аштишате первый законодательный собор Армянской церкви в 365 г. открылся только после того, как католикос Нерсес I благословил и перекрестил Копьем его участников. В период арабских завоеваний реликвию скрывали в горных обителях, после чего она оказалась в Гегарде и хранилась в катакомбах почти до середины ХХ столетия. В 40-е годы, когда Гегардскому монастырю, подобно тысячам других храмов, грозила участь быть разграбленным или, того хуже, взорванным, Копье вновь перенесли в Эчмиадзинский кафедрал, где его сохранность казалась более или менее гарантированной. Здесь оно хранится в музее собора – уложенное в раскрывающийся наподобие тройного складня серебряный ковчежец.
До последних времен многие исследователи предполагали, что Копье-Гегард на самом деле – верхушка древка воинского знамени. Тем более что Вена, Ватикан и Краков также обладают так называемыми Копьями Судьбы, и все они до последнего времени претендовали на подлинность. Через многие руки прошло венское «Копье Судьбы»: Аттила, Юстиниан, Карл Великий, Генрих Наваррский, Фридрих Барбаросса, Гитлер… Все они видели в реликвии ключ к неохватной власти. Не одного правителя погубила слепая вера в то, что запекшаяся на Копье кровь Распятого поможет завладеть миром. Когда Австрия стала частью Третьего рейха, Гитлер приказал доставить ему Копье из Венского музея истории искусств и до самого конца уповал на его мистическую силу. В последние дни войны он приказал отправить реликвию в Антарктиду на субмарине, но приказ выполнить не успели и скрыли Копье в Нюрнберге, где его обнаружили американцы и вернули в Вену.

Слухи о том, что подлинник американцы оставили у себя, а Австрии подсунули подделку, развеялись несколько лет назад: исследование Копья на основе новейших методов металловедения выявило, что венская реликвия действительно насчитывает не одно столетие, тем не менее выкована значительно позже эпохи Христа.

Ватиканскую и краковскую копии ждал после экспертизы аналогичный вердикт.

И тогда в поисках чуда вспомнили об Эчмиадзинском Копье и занялись исследованием его физико-химических особенностей. Самым важным заключением на основе исследований британских специалистов стало следующее: Эчмиадзинское Копье выковано до I в. н.э., т.е. до казни Христа! Правда, на нем имеется поздняя добавка из приклепанных к наконечнику двух металлических стержней, сшивающих диагональный разлом, но это не может упразднить дату выковки самого Копья.

Вера в его могущество была сильна во все времена. Копье-Гегард использовали для отведения войн, эпидемий и прочих бед. В 1798 г. грузинский царь Георгий ХII обратился к католикосу Гукасу I с просьбой прислать ему чудодейственное Копье, чтобы пресечь разразившуюся эпидемию чумы. Остановить беду удалось, а Георгий отказался возвращать святыню. В конце концов архиепископ Ованнес Акнеци и карабахский князь Абов попросту выкрали Копье и вернули его в Армению. Именно после этого случая за архиепископом закрепилось прозвище Гегардакир – Копьеносец.
Сегодня под сводами Эчмиадзинского кафедрала люди по-прежнему молятся перед святыней, прося Всевышнего даровать через нее не власть и господство, но мир на земле и в душе. Потому что нельзя просить ненависти у Распятого за этот мир. Иначе Копье Лонгина обратится в дамоклов меч.

Десница св. Григория Просветителя  

desnitsa 700

Среди главных реликвий Армянской Церкви Десница св. Григора Просветителя занимает особое место. Это символ католикосской степени, и без благословения Десницей не может быть признано даже помазание всеармянского Католикоса.

Ни один значительный церковный обряд не обходится без этой дароносицы в виде благословляющей руки с мощами Просветителя, изготовленной из драгоценных металлов и самоцветов. Ею Католикос благословляет паству, ею перемешивает миро при мироварении, ее возлагает при рукоположении епископов…

После падения династии Багратидов в ХI веке реликвию переправили из Ани в безопасную Киликию, куда вскоре был перенесен и всеармянский духовный престол. В 1292 году египетский султан Ашраф захватил крепость Ромкла у берега Евфрата, разграбил патриаршую резиденцию и увез церковные святыни в Каир. Лишь через три года Десницу за огромные деньги смог выкупить царь Хетум II. Деснице назначили официального хранителя, возложив эту честь на епископскую династию, фамилия которой прямо указывает на должность – Аджапанян.

Когда духовенство Восточной Армении решило вернуть католикосат в Эчмиадзин, прежде всего надлежало получить Десницу, чтобы придать легитимность помазанию нового главы церкви. Как и следовало ожидать, киликийцы не пожелали расстаться с реликвией, поддерживающей их статус-кво.

Однако Десница неожиданным образом исчезла из Киликии и через несколько лет появилась в Эчмиадзине. Теперь уже можно было созывать Национально-церковный собор, который и состоялся в мае 1441 года. На собор, разумеется, пригласили Католикоса Григора IХ, но тот воспринял приглашение как лишение его сана и, сославшись на возраст и недомогание, отказался прибыть в Эчмиадзин. Собор низложил неугодного патриарха и объявил о выборах нового Предстоятеля.

И тут ситуацией решил воспользоваться глава поместного Ахтамарского католикосата Захария III, имевший виды на Первопрестол. Он подговорил эчмиадзинского епископа Саргиса выкрасть для него Десницу, чтобы узаконить притязания на престол, и, заручившись поддержкой терзавшего Армению туркменского хана Джахана из племени кара-коюнлу, провозгласил себя всеармянским Католикосом. Самозванец прибыл в Эчмиадзин, силой принудил законного Католикоса к отречению и занял патриаршие покои. Но уже через год бесславному правлению Захарии пришел конец, и его изгнали из Эчмиадзина. Прихватив с собой Десницу, Захария вернулся в Васпуракан…

Самое крупное из «малых» царств в составе Армении, Васпураканское, сформировалось в 908 году как плод давнего соперничества влиятельных княжеских домов – Арцруни и Багратуни. Окруженная естественной стеной горных кряжей, эта часть Армянского нагорья именовалась Миджнашхар – Срединная страна. Здесь на ладони гигантского высокогорного плато, зажатое горными вершинами, укрывающими его от внешнего мира, покоится «Ванское море» – самое щелочное озеро планеты.

Молодое царство Арцрунидов стремилось превзойти Багратидское во всем, и смелые творческие подходы, оказавшие ощутимое влияние на новый взлет национальной культуры, дали жизнь не одному шедевру, вошедшему в Золотую книгу культуры христианского Востока. Одной из жемчужин васпураканской зодческой школы стал монастырь Богородицы, основанный царем Гагиком I. Народ называл его Обителью Сорока Ризниц, и к сорока храмам монастыря люди стекались совершить сорокадневное бдение и заказать молебен в каждой из сорока церквей.

Но ни одна из церквей, возведенных Гагиком, не тронула народного сердца так, как Сурб Хач на острове Ахтамар. В популярной легенде рассказывается, что на острове жила красавица по имени Тамар, в которую был влюблен княжич. Каждую ночь он под покровом тьмы плыл к острову в трех километрах от берега, и возлюбленная разжигала костер, служивший ему ориентиром. Однажды в штормовую погоду княжич не смог преодолеть сопротивления волн и утонул. Последними его словами были: «Ах, Тамар!..»

Легенда эта навеяна поверьями об «огненных девах» – русалках, наводящих чары на юношей, которые, загоревшись страстью, безоглядно бросаются в пучину и исчезают в ней. В нашей мифологии наяды представляют семейство «нар»: Наринэ – русалки, Цовинар – нимфы озер, Эгнар – нимфы ливня. Все три названия впоследствии стали распространенными женскими именами. В эту же группу можно включить и нимф осени – Воскенар.

Ахтамар изначально виделся царю Гагику как летняя резиденция. Строитель по натуре, он, взяв в руки шнур, вместе с мастером Мануелом принимал участие в разбивке улиц. Параллельно Мануел строил на острове гавань – искусное инженерное сооружение, обеспечивавшее кораблям укрытие в штормовую погоду. Это сооружение не сохранилось до наших дней, остатки плотины были поглощены поднявшимися водами беспокойного Вана, и гавань скрылась под водой. Но острову не хватало самого главного украшения – храма.

Строительство кафедрального собора Сурб Хач (Св. Креста), кафедры васпураканского архипастыря, Гагик начал по окончании военных действий против арабских эмиров, угрожавших ему через пограничную с Сирией зону. Когда армянские войска взяли крепость Котом в Хузистане, Гагик приказал разобрать ее и перевезти камни на Ахтамар для возведения дворцовой церкви. Это удивительное произведение начала Х столетия стало венцом творчества Мануела, возведшего образец синтеза искусств в средневековой Армении и древнейший по стилю в христианском искусстве вообще.

Зодчий использовал многогранность выступов храма для создания максимума сюжетных рельефов, чем придал своему детищу исключительную выразительность. Такого богатого декора не имеет ни один из наших храмов. Барельефы расположены с таким мастерством, что солнечные лучи по-разному освещают их в разное время дня, и причудливая игра теней от рассвета до сумерек завораживает, вынуждая верить, что изваяния колеблются. С рельефов смотрят проповедовавшие в Армении апостолы Фаддей и Варфоломей, рядом размещены фигуры предков рода Арцруни – христианских мучеников и церковных деятелей. Значительное место занимают изображения библейских сцен и популярных героев Ветхого Завета, образующие целые пояса вокруг храма.

Самым оригинальным среди них по праву считается так называемый «виноградный пояс» со сценами народной жизни, отражающими мир и благоденствие. В армянском искусстве это первый скульптурный ряд, где, помимо канонических христианских ликов и сцен, описана мирская жизнь. «Виноградный пояс» стал выражением представления об идеальном мире.

Пропитанные пасторальностью символические картины мира здесь отражают цикл бытия. Сад как космическая модель жизни представлен в пору его зрелости, а непрерывающаяся лоза пропорционально распределенными ветвями организует мир и сама же насыщает его, будучи древом Жизни. Энергетическим центром сада является точило, где плоды Древа претворяются в эликсир жизни, а сам сад открыт каждому, чье сердце готово к обитанию в нем.

Если кто-то бывал на Ахтамаре или видел фотографии с барельефами храма, возможно, обратил внимание на лик самого царя Гагика с тройным нимбом над головой. Издревле на Востоке цари изображались с ореолом, указывающим на их происхождение «из священного семени богов» национального пантеона.

Правившие в Иране Сасаниды, носившие титул шахиншаха, обозначали царский нимб авестийским словом «хварна» и пехлевийским «фарна» («парна») – «великая слава». Гагик I заимствовал у Сасанидов знаки царского отличия, в том числе нимб, который обозначался трансформированным на армянский лад словом «пар» – «слава». Нимб на каменном портрете Гагика призван выразить мысль о том, что он как один из самых могущественных правителей Востока принял на себя «сияние славы». А теперь вспомним используемое поныне обращение к Католикосу – «веапар», которое можно перевести как «высокославный»…

На Ахтамаре располагалась, как мы сказали, летняя резиденция царя. А столица Васпуракана располагалась в городе Востан (Остан), а не на острове Ахтамар, как принято думать. В эпоху Аршакидов востаном называли землю и город, где находился царский дворец, а придворную знать именовали востаниками. После ухода Аршакидов с политической арены словом «востан» уже обозначали и престольный град, и княжескую резиденцию.

Ванский востан располагался у пристани Датван, мимо которой проходила южная ветка международного караванного пути, связывавшего Запад с Востоком. Город кишел мастерскими, лавками, караван-сараями – иджеванами. Был у слова «иджеван» еще один эквивалент – «пандок», которым в более поздние времена стали обозначать трактир.

Иджеваны строились на пересечении магистралей, в городах – ближе к торговым площадям, а расстояние между ними равнялось дневному переходу каравана. Здесь совершались торговые сделки, можно было получить ссуду под товар или вексель, можно было арендовать гужевой транспорт – верблюдов, мулов, ослов.

Мысленно перенесемся в ХV столетие. Однажды в датванском иджеване появился пожилой хромой паломник – тихий, кроткий крестьянин, пришедший поклониться храму Сурб Хач и просивший лодочников взять его на остров. Кто бы мог знать, что тихоней был епископ Вртанес из монастыря Святой Богородицы, более известного как Оцоп – по названию села близ города Нахиджеван.

Этот отчаянный мистификатор придумал себе новое имя, подбрил бороду и, заметно хромая, отправился на Ахтамар, чтобы вернуть святыню. Он устроился служкой в храм Сурб Хач, где хранилась реликвия, и вскоре выразил братии желание остаться в этом раю до конца своих дней. Через несколько лет настоятель, оценив прилежность своего работника, доверил ему должность ключаря. Отныне священные атрибуты из сокровищницы находились в ведении Вртанеса.

Случай улыбнулся мистификатору, когда сюда в очередной раз прибыли купцы из города Джуга, с которыми он за эти годы наладил доверительные отношения. Джугинцы развернули оживленную торговлю на острове, и Вртанес договорился с погонщиком о доставке свертка, о содержимом которого предпочел умолчать. Собственноручно вшив сверток в переметную суму, Вртанес заплатил погонщику за труд и молчание с условием: не задерживаться нигде, доставить сверток в Джугу и ждать там заказчика.

Через несколько дней Вртанес под благовидным предлогом отпросился на берег, и больше его не видели. Обеспокоенные исчезновением ключаря монахи заподозрили неладное, а когда обнаружили пропажу, поняли все. Было приказано перекрыть дороги и обыскать окрестности, но на все вопросы преследователей, не встречался ли кому такой-то хромец, люди отрицательно качали головами.

Тем временем наш герой, гладко выбритый и вдруг переставший хромать, бодро шагал в направлении Джуги, где разыскал дом погонщика и, забрав заветный сверток, отправился к местному епископу. Тот выслал в Эчмиадзин гонца с радостным сообщением, а сам вместе с Вртанесом отправился следом, везя завернутую в хоругвь Десницу.

Радость была так велика, что Католикос Ованес VII выехал в Нахиджеван навстречу святыне, схватил ее и не выпускал из рук, за что остроумные монахи дали ему прозвище Аджакир – Носитель Десницы. Вртанеса же в 1477 году назначили пожизненным викарием патриаршего престола, кто бы ни восседал на нем. Должность свою епископ занимал до глубокой старости, а когда годы взяли свое, удалился в родной Оцоп, где за ним могли бы ухаживать родственники. Там он и умер в 1493 году, а в Эчмиадзине приняли за традицию ежегодно служить в Оцопской обители обедню и на собранные деньги кормить нищих за упокой души блаженного Вртанеса.

Частица древа Ноева ковчега

6 18

Обретение частицы древа Ноева ковчега связано с именем жившего в IV в. св. Акоба Мцбнеци (Иаков Нисибинский), названного Чудотворцем.

Один из отцов Вселенской Церкви, епископ Акоб, получил христианское воспитание в Кесарии Каппадокийской. Придя в город Мцбин (Нисибин), он остановился в обители св. отшельника Маруге (Маврикий), которому было видение рукоположить Акоба в епископы города. Здесь учеником Акоба стал св. Ефрем Сирин.

От армянского историографа V в. Фавстоса Бюзанда известно, как епископ Акоб просил Бога показать ему ковчег на горе Арарат. Отправившись к священной горе, Акоб предпринял восхождение. Пройдя определенный отрезок пути, он от усталости погружался в сон, а проснувшись, обнаруживал себя на прежнем месте. Акоб взмолился, прося Господа указать ему место ковчега. Во сне ему явился ангел и сказал: «Акоб, Акоб, Бог услышал молитвы твои и исполнил твою просьбу: то, что у ног твоих, есть часть Ковчега. Возьми ее и не пытайся идти выше, так угодно Богу». «Проснувшись, Акоб увидел доску, будто отрубленную от большого древа. Он взял ее и пустился со своими спутниками в обратный путь».

Эта часть древа хранилась в монастыре Св. Акоба в селе Акори на высоком склоне Арарата. Впоследствии реликвию передали в Эчмиадзинский кафедральный собор, в музее которого ныне хранится.

Частицу обретенного древа католикос Симеон Ереванци передал в дар российской императрице Екатерине II.

На том месте, где св. Акобу было видение, армянские христиане воздвигли монастырь его имени.
В 325 г. епископ Акоб принимал участие в Первом Вселенском соборе в Никее.
В 338 г. он организовал 70-дневную оборону Мцбина, осажденного войсками персидского царя Шапуха II.

Армен Меружанян